Начало любого генеалогического поиска – это интервью. Без вопрошающего обращения к своим близким вы вряд ли сможете продвинуться в исследовании. Предвидя это, я заранее попросил Елизавету уведомить родителей и бабушку о том, что мы можем им позвонить.
Сперва мы решили составить древо по собственным воспоминаниям. Но это оказалось довольно трудно. Нам только кажется, что мы знаем семейные истории. На самом деле, когда вопросы касаются мест проживания предков, точных дат их жизни, девичьих фамилий и тому подобного, мы едва ли сможем назвать несколько.
Когда речь заходит о давно ушедших из жизни родственниках, мы помним их лишь по случайным рассказам. Так создается фамильная легенда, сказка, байка, к которой каждое последующее поколение, умышленно или нет, добавляет что-то от себя…
Когда 10 лет назад я сам начинал исследование родословной, то плохо представлял тех, кого не видел в жизни. Родители моих бабушек и дедушек, особенно с отцовской стороны, мной практически не воспринимались. Слово «прадедушка» в нашей семье не фигурировало. Иногда его использовали искаженно. Например, прадедом называли прапрадеда или родного брата прапрабабушки. В отдельных случаях мои предки намеренно искажали историю семьи, чтобы, например, скрыть репрессированных родителей.
Елизавета сказала, что, когда мы начали составление древа, она поняла, что не помнит год рождения мамы, поэтому пришлось звонить ей. Она убедилась в том, что родословную можно составить с помощью разговоров и документов. Пообщавшись по телефону с мамой, папой и бабушкой, мы она (при моем содействии) смогли составить цепочку из её предков, ведущую к концу XIX века. Во время поисков оказалось, что многие ее родственники по отцу родились на юге Казахстана, а ее прадеда на самом деле звали не Григорием , а Рашидом (Григорием его именовали на работе и дома). Семья по маме Елизаветы имеет новгородские и польские корни, а одна из прапрабабушек похоронена в Киеве.
